В тексте используется текст песни "Леро4ка — Каждый кто делал тебе больно...". Иллюстрацию к рассказу выполнила Okihoo.
Дождь подсвечивал город холодно-синим фильтром, придавая ему сходство с кадром из какого-нибудь неонуарного фильма. Ливень был такой силы, что два цифровых билборда, обычно читаемые из любой точки города – соперничающих автоконцернов «TNC» и «Teknika» – сейчас напоминали два размытых пятна ярко-синего и алого цвета. Идущая домой девушка дождь любила, а вот нуар – не очень. Впрочем, и дождь она любила наблюдать из окна своей студии, потому что, во-первых, всё-таки слякотно и мерзко, во-вторых, никакой дождь не мог перебить отвратительную смесь запахов моторного масла, смазки и выхлопных газов. Свет фонарей, плотные металлоконструкции, обступившие со всех сторон – город превратился в огромную автомастерскую в незапамятные времена, да так ей и остался. Вдобавок, холодок осенней погоды пробивался под плащ, и импланты рук и ног неприятно мерзли, вызывая раздражение в местах, где плоть встречалась с металлом.
Но стоило украдкой взглянуть на экран смартфона, где пиксели матрицы, как какая-нибудь группа чирлидерш, дружно собирались в такое теплое: «Хорошей дороги домой)» – и все неприятности мгновенно испарялись из сознания. Погода пасовала перед глотком дофамин-окситоцинового коктейля.
Она даже не заметила, как оказалась перед дверью. Звякнул ключ в замке.
Полумрак коридора. Тесно так, что можно двигаться на ощупь. Рука в поисках вешалки задевает вельветовое пальто. Шаги за стеной. Белокурые волосы в проёме – как загоревшийся путеводный фонарь.
— Кэм?
— Сьюз.
Та, кого зовут Кэм – Камилла то есть – сбрасывает наконец с ног кроссовки и топает в освещённую комнату, по пути совершив вероломное нападение на талию Сьюзан. Блондинка мягко улыбается.
— Чай на столе.
— Жаль, что не ты.
Синхронный смешок. Кринжовые подкаты – квинтэссенция Камиллы. Будь они сказаны с типичным пикаперским прицелом, такие реплики были бы невозможно пошлы и неприятны. Но Камилла говорила их настолько искренне и прямолинейно, не пытаясь обращать в шутку, что обидеть они не могли по определению.
— Только с работы, а уже тащишь меня в постель? — притворно надулась подруга.
— Как что-то плохое, — парировала Камилла. — Ладно, я в душ. Чайник поставь.
— А чай?
— Я ж холодный люблю.
— Извращенка!
— Merci за комплимент.
Разрастаясь, город распадался на фрактальное подобие, плодя в человейниках миллионы таких вот мини-автомастерских: рабочее место – комната и кухня, коридор и душ – как два технических помещения. Камилла шагнула под струю воды, намочив и без того мокрые волосы, немедленно легшие чёрным платком на плечи. Выкрутила горячую до упора и отступила, подставляя под обжигающий поток поочередно руки и ноги. Металл начал прогреваться, и приятное тепло растеклось от кончиков пальцев до мышц дельты, где армейские импланты переходили в плоть.
На кухне свистел чайник. Сьюзан что-то печатала на ноутбуке, сидя спиной к окну – вытянутому и сплюснутому как сигарета. С другой стороны в стекло стучался дождь. Камилла процокала по плитке к столу и уселась напротив.
— Как дела на работе?
— Как обычно, — криво улыбнулась Сьюзан, обхватывая голые колени – она всегда сидела, поджав свои длинные ноги к подбородку, когда о чём-нибудь думала. — Ничего не успеваю.
Камилла отхлебнула из кружки. В нос ударил приятный аромат смородины и клубники, но атмосферу это не исправило. Одна из многочисленных проблем этих отношений была в том, что в таких ситуациях девушка терялась, не зная, как выразить беспокойство так, чтобы это не выглядело дежурно и безучастно, а могло бы подбодрить подругу. Эмпатический инвалид – с горькой иронией характеризовала себя Мила. Сама-то она любому знаку внимания радовалась. Недавно Сьюзан скинула ей песню, явно выпадавшую из вкусов блондинки. Значит, где-то искала специально. Даже если мимоходом поймала – но ведь вспомнила! Уже плюс сто к радости.
Но, как и много раз до этого, напряженность улетучилась сама собой, когда Сью решительно захлопнула ноутбук и хитро подмигнула Миле.
— Чайник закипел вроде, а у тебя ещё чашка полная.
— Завтрашний чай – он как сегодняшний, но на ночь прохладней.
Очередной синхронный смешок. Чашка стучит о стол. Чайник обиженно свистит вслед.
***
— У тебя руки холодные.
— Да я же их только что под душем грела!
— Тсс! Я сама!
Шорох. Поцелуй. Ещё один. Шёпот. Жарко. Сдавленный смех.
— Щекотно же!
— Я тебе щас по жопе дам!
— Да, Госпожа!.. Или нет, как там в твоих ролевых было?..
— Укушу.
— М-м-м… да, Госпожа?..
— Ну всё…
Мила сжимает Сью в объятиях, осторожно кусая в шею, и жмурится от переполняющих чувств. Хочется раствориться в ней, стать одним целым… одним телом. Где-то на задворках сознания бьётся мысль – руки правда настолько холодны? Может, убрать? Но так не хочется… Губы впиваются в ключицу, оставляя красноватую отметку. Ладони с плеч сползают на живот, гладят – и тут же мягко отталкивают от себя блондинку, повалив на простыни. Камилла нависает сверху, видит улыбающуюся Сью, тянущую к ней руки. Поцелуи. Нежный шёпот, грубость в движениях. Сейчас каждой из них важно одно – чтобы другой было хорошо. Поделиться этой переполняющей изнутри эйфорией.
На какое-то мгновение свист чайника перестаёт быть слышен.
***
Они не были созданы друг для друга. Их встреча была просто ещё одним случайно записанным байтом в лог-файл «Жизнь». Смешно сказать – о друг друге Кэм и Сью знали лишь имена да общие интересы, выявленные за время знакомства. Они познакомились в чате онлайн-игрушки. Пару раз встретились. Когда Камилла узнала, что у Сьюзан трудности с жильём, она просто сказала – переезжай. Наверное, что-то было тогда в её глазах или интонации такое, что убедило Сьюзан, не желающую быть кому-либо обязанной, что это нужно не только ей, но и Камилле тоже.
Ей и было. Призрак мечтательницы, живущий глубоко внутри, но временами выползающий наружу, нашептывал, что в жизни хорошо бы что-то сделать. Что-то полезное: что-то, выходящее за рамки сохранения собственной защитной скорлупы; какую-то цель в зарабатывании всех этих денег, которые сейчас лежат бесполезной ячейкой данных в БД банка.
Самый простой способ придать смысл своему существованию – найти кого-то, ради кого можно снова и снова вставать с кровати. Открывать сообщения на телефоне. Сьюзан стала этим смыслом.
***
«Компания TNC начала новый территориальный спор с холдингом Teknika – возможно очередное вооруженное столкновение…»
Они только что закончили смотреть серию очередного сериала, который Сью подыскала на вечер. Камилла, облокотившись на кровать, смотрела новости, из-за плеча подруги. Попутно она гладила ту по животу и иногда бесцеремонно заползала ладонью под майку, получая в ответ шутливо-возмущённую оплеуху.
— Да за что?!
— За щёку, озабоченная. — В голосе ни намёка раздражение. — Холодно.
— Хочешь, согрею?
— Обогреватель имплантируешь, что ли?
— Ой, всё.
Но руку убирает – потому что прекрасно видит, как плечо Сьюзан покрывается «гусиной кожей». Цена превосходства стали над плотью – невозможность заснуть в обнимку.
***
У них было условие: никакой личной информации о друг друге сверх необходимого. Даже связь держали через мессенджеры, не требующие номера телефона. У каждой были причины скрывать что-то о себе, так что правило даже не озвучивалось – просто естественным образом возникло во время их знакомства.
Они ругались. Разбегались по углам – иногда для кого-то геометрия угла выбиралась за пределы железобетонного кубика, превращая тот в тессеракт. Обе они были достаточно взрослыми, чтобы поставить точку. Но одна из них неизменно набирала в чат: «Может, помиримся уже?)» – и каждая понимала, что ещё не готова отпускать подругу.
***
— Доброе утро, соня.
— Ммм?..
— Я на работу.
— А выходной?
— Вызвали срочно, — мимолетный взгляд на смарт, где ещё не закрыт корпоративный чат. «Быть сегодня на охранке, рабочее дежурство до 2:00».
Камилла видит, как хмурится Сьюзан, явно сочувствующая подруге, вынужденной тащиться на работу. Улыбается, пригладив её короткие кудри и идёт к двери, стараясь не шуметь. Чего она не видит – что Сью вскоре тоже поднимается с кровати и собирается на работу.
***
Пуля прошивает броню насквозь с неприятным свистом. Будь рука настоящей – Кэм бы уже давно корчилась на земле. Так – просто царапина. Она мыслями уже дома, спешит ради лишних мгновений наедине в этой тесной квартире, где даже холод рук – не помеха. Делает ошибку за ошибкой. Почему она просто не выстрелит?
Вчера был слишком хороший день…
***
Сьюзан весь день не отвечала на сообщения. "Работает, наверное", – успокаивала себя Камилла. И переходила с шага на бег, видя пустоту в диалоге с Сью. Прошлёпав по лужам пару метров, она тормозила, ругая себя, что выглядит по-идиотски с этими пробежками до дома. Правая рука неприятно скрипела полимерной пастой, которую залили в глубокий порез на техосмотре. Надо было ещё придумать, как объяснить это ей. Если спросит. Она не знала, чего боится больше: что придётся врать или что Сьюзан будет всё равно.
Но объяснять не пришлось – ни сегодня, ни через месяц. Однажды Камилла проснулась в шесть тридцать пять и ясно поняла: её raison d'être исчез, Сьюз ушла навсегда. Вынырнув из резко ставшей неуютной постели, она пошла жарить себе гренок и готовить какао (кофе, более подходящий моменту, она не любила), напевая под нос: "Каждый кто сделал тебе больно – покойник…" Брызги кипящего масла летели прямо на металл рук, но Мила их не замечала, продолжая вспоминать слова песни. "Я убью всех тех, кто тебя касался…"
Конечно было грустно – но их «последний» вечер был хорош, хорош как сотни вечеров до того, как их странные отношения начали сыпаться, и это была светлая грусть с надеждой увидеться вновь. Конечно, было сложно переключиться с ожидания – так всегда бывает, когда человек уходит не попрощавшись. Остаётся глупая надежда, что в двери вот-вот звякнет ключ, стабильно раз в день проверяется чат – даже если никаких оповещений не было.
По комнате плыл приятный аромат поджаренного хлеба. Звенела посуда. За окном снова стучал дождь. Способ оправдать существование не исчез – просто изменился, и теперь она будет жить, чтобы помнить. Пусть Сьюзан ушла, оставив после себя только историю в чате, пару сериалов и песенку – этого было достаточно.